Елена Владимировна Афанасьева:
Уважаемые коллеги, уважаемые друзья, которые пришли сегодня с разными точками зрениями в этот зал! Мы рады, что вы присоединились к обсуждению этой темы. Объясню, почему. По одной простой причине. Можно тему обсуждать и высказывать свою точку зрения, а можно приходить на программу (я была на нескольких программах по этой теме), стоять у дверей и просто называть нас циниками, потому что мы вынесли такой законопроект. Причем называя нас циниками, я проанализировала все выступления против и для себя выявила несколько вопросов, по которым идет, как они считают, глобальный спор. Хотя я спором это считаю, но не считаю его глобальным.
С вашего позволения я просто озвучу эти несколько вопросов, чтобы было понятно, кто на каких позициях стоит, и считаю, что эти пять вопросов, безусловно, имеют возможность быть разрешенными в рамках законопроекта или в рамках дискуссии.
Первый вопрос. Наши противники говорят, что каждый ребенок имеет право знать своих родителей. Но если родители не хотят, чтобы ребенок знал их, что они сделают? Убьют. Что они еще могут сделать? Они могут выбросить, как мусор просто, на помойку ребенка. Что они могут сделать? Они могут его оставить и издеваться над ним годами. Он будет знать, что это родители, но только у него будет с таким воспитанием восприятие жизни, что родители – это зло. Если они ему еще подарят жизнь и будут издеваться, то они вырастят морального урода, потому что этот человек, безусловно, будет в своей жизни поступать точно так же со своими детьми, с кошками, с собаками, с соседями. Самое страшное, конечно, если они его просто убьют или выкинут на помойку. Мы, когда писали этот закон, безусловно, руководствовались одним безусловным принципом, не просто гарантированным Конституцией, а гарантированным самой человеческой природой, – право человека на жизнь. Мне кажется, здесь наши оппоненты сами себе противоречат. Право знать родителей, но не учитывают право на жизнь этого человека.
Следующий вопрос, по которому мы с ними в некоем споре. Беби-боксы ведут (вот я просто досконально зачитываю, как они высказываются) к купированию нравственности, пропаганде отношений избавления от нежелательных детей. Вот важно, наверное, всем услышать, что они говорят "нежелательных детей", потому что если этот ребенок желанный, то, безусловно, мать, какие бы условия у нее жизненные не были, она будет не доедать, но она воспитает своего ребенка. Но каждый из нас когда-то в семье испытывал и моральные, и материальные трудности, и были ссоры с мужьями и с женами, и были материальные трудности. Я помню даже в 90-е годы, я еще тогда была подростком, я спрашивала: "Почему мы едим одну лапшу?" Потому что зарплату не платили, извините меня, по полгода, и единственным способом выживания у многих семей были полотенца, которые давали вместо зарплаты, обмен на какие-то продукты, и вот мы неделю или даже чуть больше ели лапшу с растительным маслом. Купить ничего было нельзя, но это не значит, что тогда все дети были исключены из семейных отношений, потому что когда люди говорят, что эти дети нежелательные и понимают это и в то же время как противники нашего закона выступают, мне это не понятно.
Если нежелательный ребенок, безусловно, мать будет искать способы, как от него избавиться. Но если она оставит его на пороге, это еще неплохо, его вовремя найдут, но мы знаем, чем это заканчивается. Обычно оставляют в лесу, обычно выкидывают в мусорку.
Один из последних случаев: месяц назад в мусоропровод с 5 этажа кинули ребенка. В коробке оставили… Эти случаи настолько извращенные, что ты понимаешь, что этот ребенок был нежеланный. Но еще раз, беби-бокс в какой-то степени действительно спасение для этих людей. И если бы они знали, что этот беби-бокс существует, вероятность того, что ребенок был бы положен в беби-бокс есть. Ее никто не может отрицать, потому что никто никакой статистики и изучение этого вопроса до сих пор не проводил. Просто одни говорят "за", другие против, мы ищем причины, почему этого не делать и не более того.
Третий вопрос, по которому мы расходимся с оппонентами, это как вести учет детей, которые попали в беби-боксы. Они ссылаются на то, что здесь возможна криминальная составляющая, например, торговля детьми, торговля органами этих детей.
Во-первых, еще не было этих случаев, никто об этом еще не заявлял. Поэтому говорить об этом – это выдумывать или опять же оправдывать свою позицию. Мы же не отрицаем этого. Да, наверное, могут быть в современном обществе эти рыночные отношения поставлены на поток, но, уважаемые коллеги, мы с вами и принимаем закон для того, чтобы можно было региону сделать, во-первых, беби-бокс, во-вторых, подумать над тем, как его усовершенствовать так, чтобы ребенок, попавший в этот беби-бокс, не пропал бесследно. То есть можно ведь установить не только кнопку в этом беби-боксе, можно одновременно сделать так, чтобы сигнал поступал в органы полиции, в соцзащиту, то есть это всё можно продумать, XXI век на дворе. Техника так шагнула, извините меня, мы с вами по телефону разговариваем и смотрим друг на друга, роботы везде у нас ходят. То есть это все возможно осуществить, было бы желание.
Еще один вопрос, по которому, так скажем, мы даже спорим. Наши противники, особенно некоторые депутаты Госдумы, говорят о том, что слишком высока цена беби-бокса. 450 тыс. рублей некоторые компании предлагают за установку беби-бокса, а кто-то 35 тыс. рублей. Пожалуйста, вы имеете право выбора.
Во-первых, не одна компания устанавливает беби-боксы. Пожалуйста, проводите тендеры, проводите исследования, заказывайте дешевле беби-бокс. Во-вторых, вообще когда мы этот закон писали, мы также исходили из того, что человеческая жизнь – бесценна, ее нельзя просто взять и посчитать: 450 тыс. рублей она стоит или 35.
Примерно беби-боксов установлено в 12 регионах на 15 млн. рублей. Разве стоят 47 человеческих жизней 15 млн. рублей? Ну что мы… Мы же понимаем, что нельзя просто соизмерять эти цены. Мы тем самым приходим к тому, что можно за 5 рублей продать человека, купить, убить. То есть, какова бы цена беби-бокса ни была, если он нужен, он должен быть установлен, тем более в нашем государстве для этого все возможности есть. Уже пора прекратить говорить о том, что у нас финансовые трудности (они есть), но это не значит, что мы должны забывать о том, что у нас есть дети, о которых мы должны заботиться, которых мы должны лечить и предоставлять все возможное для того, чтобы они выживали.
Еще один вопрос (он тоже как бы такой спорный) – количество убийств и брошенных детей не сократилось, говорят наши оппоненты. Но как же не сократилось? А 47 человеческих жизней – это не те жизни, которые мы спасли с помощью беби-боксов?
Люди нас называют циниками, что мы вынесли такой законопроект на обсуждение, на общественное обсуждение. В то же время очень цинично говорят о том, что это количество не сократилось, что это столь мизерная… Я читала стенограмму таких же слушаний, которые проходили в Общественной палате в свое время, Диана Гудаевна вела их с Константином Эдуардовичем. Там как раз высказывалось, что это настолько мизерный процент, что даже не стоит запариваться на эту тему, государству не стоит задумываться.
Конечно, если так яростно защищать такую позицию, то можно и беби-боксы не устанавливать. Во-вторых, постоянная пропаганда ведется вокруг этих беби-боксов о том, что там есть камеры, что если вы ребенка принесете, обязательно вас кто-то увидит, вас потом рано или поздно накажут.
Но это настолько идет антипропаганда человеческого отношения к жизни маленького ребенка, чтобы ты не ходил туда, чтобы ты даже не думал, даже не задумывался о том, что беби-бокс есть и у тебя есть выбор: убить, выбросить или оставить в живых и отдать государству на попечение. Антипропаганда ведется нашими противниками!
Я хочу сказать, безусловно, наличие беби-боксов не должно мешать решению проблемы профилактики. И многие регионы идут по пути профилактики. Например, моя Оренбургская область пока не установила ни одного беби-бокса, потому что приняли решение, что мы должны на стадии родильного дома все-таки уговорить женщину, помочь ей, чтобы она этого ребенка домой забрала. Но мы же говорим о тех женщинах, которых мы уже иногда уговорили, она уже забрала этого ребенка, или даже не уговаривая она его забрала, принесла домой, а потом почему-то решила избавиться. Или дома вообще родила его. То есть различные ситуации. Это те люди, до которых все равно мы не смогли достучаться. И все равно такие люди существуют.
В 2014 году у нас было два убийства ребенка, к сожалению, мы их не спасли. Их выкинули, а мы их не спасли. В 2015 году вовремя нашли – один случай был. Но эти случаи есть. Но мы в Оренбургской области не отказываемся до конца от такого элемента как беби-бокс. И, конечно, наверное, нормальная мать в любом случае всегда оставит ребенка дома.
Почему мы все-таки этот закон вынесли и хотели бы, чтобы вы нас поняли и поддержали, я думаю, что многие действительно эту точку зрения разделяют. Мы даем возможность взрослому человеку, который понимает, что он делает, сохранить жизнь маленькому человеку. Мы даем возможность уберечь этого ребенка от издевательства и побоев, даже если он останется в этой семье. Потому что это очень страшно, когда смотришь, что делают со своими детьми… И привязывают, и с собаками растут, и измываются, и, извините меня, сексуальное насилие есть в семьях над малолетними детьми. Вопиющие случаи, о которых даже здесь, наверное, не стоит говорить, потому что это просто моральное извращение людей.
В-третьих, мы даем возможность человеку вспомнить о том, что есть Бог. Не совершать грех убийства и избежать уголовного наказания.
Вот эти мотивы побудили нас вынести такой законопроект. Спасибо большое.